Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– Я буду пирог с курицей, – торопливо проговорил Тайрер.

Ворча что-то себе под нос, слуга вернулся на кухню и, едва только дверь закрылась за ним, скорчился от хохота посреди невообразимого шума, жара и суеты, царивших там.

– «Благородного Дома» Фэй взорвался, как бочонок с шутихами, когда я сунул ростбиф под его толстый круглый нос, притворившись, что думал, будто это карри. Ай-й-йа, – взвизгнул он, держась за живот от смеха. – Я чуть не кончил. Издеваться над чужеземными дьяволами еще веселее, чем спать с женщиной!

Другие захохотали вместе с ним, пока главный повар не подался вперед и не дал ему затрещину.

– Слушай внимательно, маленький грязный паскудник – и вы все тоже, – не задевайте чужеземных дьяволов из «Благородного Дома», пока «Благородного Дома» Чен не скажет, что это можно делать. А сейчас быстро отнеси «Благородного Дома» Фэю его карри, да смотри не плюй в тарелку, а то я накормлю тебя паштетом из тех жалких орехов, что болтаются у тебя между ног.

– Ай-йа, плевать в пищу чужеземных дьяволов дело обычное, почтенный главный повар, – пробормотал юноша, удивляясь, как это голова не оторвалась у него после такого удара; он прихватил также тарелку с куриным пирогом и поспешил выполнить приказание.

Тарелка с карри и чаша с рисом бухнулись на стол перед Макфеем.

– Карри, масса, ваша хотеть хейа ладна. – Юноша заторопился прочь, выругавшись про себя. Голова болела, но он был доволен собой, потому что, хотя он и не посмел ослушаться главного повара, он все же засунул в карри свой грязный большой палец и держал его там всю дорогу от самой кухни.

– Грубый ублюдок, – заметил Макфей. – Ставлю десять долларов против прогоревшего флеша, что этот сукин сын плюнул в тарелку, пока нес ее сюда.

– Если вы так уверены, зачем было кричать на него? – Тайрер принялся разрезать свой пирог с толстой корочкой, сделанный под пирог «Мелтон-Моубрей»[26].

– Ему без этого нельзя, им всем без этого нельзя, а также без хорошего пинка под зад. – Макфей с аппетитом принялся уписывать желтоватое, кашеобразное карри из баранины и картофеля, на поверхности которого плавали кружки жира. – Дальше, я слышал, вы тайком вывезли из Эдо самурая, который немного говорит по-английски.

Тайрер едва не подавился куском пирога.

– Какая ерунда!

– Тогда чего вы так побагровели, ради бога? Вы же разговариваете со мной, Макфеем «Благородного Дома»! Полно вам, Филип, как вы можете надеяться удержать это в секрете здесь, в Поселении? Вас подслушали. – От горячего карри на лбу у него выступили капельки пота, время от времени он отгонял мух взмахом руки. – Ну и острая же штука, жарит так, что того и гляди муди отвалятся, хотя вкусно. Хотите попробовать?

– Нет, спасибо.

Макфей с радостным видом продолжал налегать на блюдо. Потом, между двумя полными ложками карри, голос его вдруг отвердел, хотя он по-прежнему сохранял доверительную манеру. – Если вы не побеседуете со мной открыто об этом парне, старина, с глазу на глаз – даю слово, дальше это не пойдет, – и не поделитесь всем, что он вам сообщил, я объявлю об этом прямо здесь и сейчас вон ему. – Он ткнул ложкой, указывая на Неттлсмита, редактора газеты «Иокогама гардиан», который уже с интересом поглядывал на них. Немного карри упало с ложки на скатерть. – Если Крошка Вилли сначала прочтет о вашем секрете в газете, он устроит вам такое, чего вы еще никогда не видели.

Тайрер больше не чувствовал себя голодным. Нервно сглотнув, он произнес:

– Я… это правда, мы помогли одному противнику режима бежать из Эдо. Это все, что я могу сказать. В данный момент он находится под защитой Ее Величества. Сожалею, большего сообщить не имею права, официальные предписания.

Макфей окинул его проницательным взглядом.

– Под защитой Ее Величества, стало быть, а?

– Да, сожалею. Закрытый рот мух не ловит, больше ничего не могу вам сообщить. Государственная тайна.

– Занятно. – Макфей доел свою порцию и крикнул, чтобы ему принесли еще одну. – Но я в ответ обещаю ни единой душе об этом не рассказывать.

– Извините, с меня взяли клятву, что я буду хранить молчание. – Тайрер тоже потел – обычное дело в Азии, кроме зимних и весенних месяцев, а также потому, что его секрет был раскрыт. Но он все равно был доволен тем, как вел разговор с Джейми, без сомнения, самым значительным из торговцев Иокогамы. – Я уверен, вы понимаете меня.

Макфей доброжелательно кивнул, сосредоточившись на своем карри.

– Понимаю, старина, и очень хорошо. В ту же секунду, как я управлюсь, Неттлсмит получает эксклюзивный материал.

– Вы не посмеете! – Тайрер был шокирован. – Государственная та…

– Чушь это собачья, а не государственная тайна, – прошипел Макфей. – Во-первых, я вам не верю. Во-вторых, даже если это так, мы имеем право знать: государство – это мы, клянусь богом, а не кучка болтунов-дипломатов, которые из пустого мешка не сумеют выбраться, даже если заработают грыжу от натуги.

– Эй, послушайте…

– Я слушаю. Поделитесь со мной, Филип, или читайте об этом в дневном выпуске. – Ангельски улыбаясь, Макфей подобрал остатки соуса последним кусочком хлеба и проглотил его. Он рыгнул, отодвинул свой стул от стола и начал подниматься. – Пеняйте на себя.

– Подождите.

– Все? Вы соглашаетесь рассказать мне все?

Тайрер деревянно кивнул.

– Если вы поклянетесь хранить это в тайне.

– Хорошо, но не здесь. В моем кабинете будет спокойнее. Пойдемте. – Проходя мимо Неттлсмита, он спросил: – Что новенького, Гэбриел?

– Читай дневной выпуск, Джейми. В Европе скоро война, в Америке ужас что творится, здесь заваривается каша.

– Все как обычно. Ну что же, до…

– Добрый день, мистер Тайрер. – Неттлсмит, задумчиво почесываясь, окатил его испытующим взглядом хитрых глаз, потом опять повернулся к Макфею. – У меня есть сигнальный экземпляр последней главы «Больших надежд».

Джейми остановился как вкопанный, Филип тоже.

– Я тебе не верю, клянусь господом!

– Десять долларов и обещание дать эксклюзивный материал.

– Какой еще материал?

– Когда у тебя таковой будет. Я тебе верю на слово. – Его проницательный взгляд опять скользнул по Тайреру, который постарался не поморщиться.

– Сегодня днем, Гэбриел? Без обмана?

– Да, на один час, чтобы ты не мог переписать ее – это мой эксклюзивный материал. Я воспользовался почти всеми одолжениями, какими мне обязаны на Флит-стрит, чтобы ее приоб…

– Украсть. Два доллара?

– Восемь, но первый час за Норбертом.

– Мое последнее слово: восемь – и я читаю первым.